Фотография изображает сложную на вид, но радующую глаз металлическим блеском новенькую очистительную станцию. Фишер смотрит на нее так и эдак, хмурится и кладет руки на клавиатуру.
«Нам похуй, но вот, смотрите!» — получится максимально правдиво и откровенно. Алекс ставит несколько радостных смайликов и криво ухмыляется, прежде чем стереть короткий текст. Нужно что-то в меру оптимистичное. Порадовать чем-нибудь публику, так сказать.
«Смотрите, нам не похуй!» — уже ближе к нужному, но все равно не то.

Спустя несколько минут в официальном аккаунте BioTech Synthes появляется лаконичный пост с описанием преимуществ новой станции. «Поможет обеспечить чистой водой… Степени очистки… BioTech Synthes рада представить…».
Фишер оценивает самого себя на три балла из пяти. Публике — утешительные новости о чуть более чистой водичке; Корпорации — торжественный вечер по тому же поводу, о котором не будет ни подробных постов, ни фотоотчетов.
Ни к чему дразнить гусей.

Он еще раз вычитывает текст с короткой поздравительной речью, на ходу правит пару предложений и скидывает итоговый вариант Валентайну. Не испытывает, впрочем, никакой уверенности, что тот вообще заметит сообщение раньше начала следующей недели. С утра он вот вполне успешно игнорировал чье бы то ни было существование. На фотографии с открытия должна была красоваться смазливая самодовольная морда, но пришлось обходиться тем, что есть.

На самом деле, достучаться до него с утра Фишер почти не пытался, представляя всю бессмысленность затеи.
Сейчас Фишер намерен, ежели понадобится, лично вставить его в костюм посвежее и за шкварник приволочь на праздник. Фишер не камергер, не дворецкий и не нянька, но чем дальше, тем больше думает, что где-то его наебали.

Отчасти ему даже нравится, что он приходит на работу — и начинает крутиться то, что простаивало без него; что все начинает делаться так, как должно. Возможно, делай все всё, что необходимо, жить было бы куда более скучно.
Фишер признается в этом разве что на смертном одре, и то — по большому секрету.

У Фишера есть персональная рабочая аффирмация; ему не обязательно доставать наушники или включать телефон. Отрывок из довоенного фильма он может воспроизводить наизусть в любое время дня и ночи в любом агрегатном состоянии.
(…fuck, fuck and bugger! bugger, bugger, buggerty buggerty buggerty, fuck, fuck, arse..)*

Александр Фишер делает глубокий вдох и легко улыбается, прежде чем толкнуть дверь. Александр Фишер — самый дружелюбный и терпеливый человек и вампир.

Кто-то из великих сказал, что в мужчинах, избегающих вина, игр и женщин, таится недоброе. С этой точки зрения Лен должен быть наидобрейшим существом по меньшей мере во всем Городе.
Если учитывать всего одну — Фишер даже слегка удивляется — женщину в пределах видимости, можно сделать скидку на масштаб. Не во всем Городе, но в одной отдельно взятой Корпорации — наверняка.

На лице Лена не написано ничего, что даже отдаленно можно было бы принять за доброту и довольство жизнью. Фишер равнодушно оценивает темноволосую девицу рядом с ним, словно и не замечает, что та больше раздета, чем одета. Внешний вид Валентайна, впрочем, тоже нельзя назвать парадным. Даже с очень большими допущениями.
Именно поэтому Фишер, не испытывая никаких угрызений совести, заявляется на час раньше, чем было бы нужно.

— Добрый вечер, — жалюзи плотно задернуты, и Фишер обозначает время не столько из вежливости, сколько ради того, чтобы кое-кто мог принять к сведению. Можно было бы пойти дальше и озвучить заодно текущую дату, год и место действия. Фишер удерживается. Вместо этого деловито клацает по планшету, выводит подготовленный текст на экран.

— Тут текст. Следующим листом — регламент. Официальная часть совсем короткая… Все очень быстро, все очень хорошо. Вот, — Фишеру не нравится, что ему уделяют меньше внимания, чем любому из предметов мебели в комнате.
Лен ворчит и утыкается носом в шею — какой по счету? — своей очередной девицы. Фишер мысленно воспроизводит монолог Георга VI.

* чудесный отрывок из the king's speech