- Уже здесь, - торопливо сообщает ей ассистент, когда Бо, закончив одаривать ослепительными улыбками новопришедшего гостя, косится на него вопросительно. – Зашёл через третий запасный выход, мисс Хата…
- Господи, Майк, - цедит женщина, - ну называй ты меня по имени. Уши вянут, а я и так, знаешь ли, не фонтан.
Он улыбается, оценив шутку, но Бо на него не смотрит.
Через просторный холл, разминувшись с администраторским островком, добирается до скрытой за томными красными портьерами двери; петляет неуклюжими техническими коридорами, спешит, перестукивая каблучками, и ни разу не ошибается поворотом; ей навстречу выходят люди, приветствуют, интересуются, правда ли, что…
- Правда, - отвечает она сухо и коротко, перерезая глотку дальнейшим расспросам; беспокоить её сейчас, мягко говоря, нерационально и дурная примета, и её подчинённые понапрасну головой не рискуют – в борделе без головы, к сожалению, карьеры не сделаешь.
Мальчишка в подвале. Разумеется, мальчишка в подвале. Даром, что ли, Митра проплачивал ей многоуровневую звукоизоляцию и скрытые камеры, о существовании которых простая охрана притона никогда и не догадается?
Визуально – ребёнок ребёнком, лет двадцать, едва ли больше. Левая половина лица принадлежит смазливому сероглазому пареньку, на диво хорошенькому для отбитого гопника, правая выглядит так, будто бы её в течение часа заботливо и старательно протирали наждачкой, а пол и, господи ты боже мой, даже стены хранят память о том, куда подевались все недостающие кусочки.
- Мать моя женщина, Уэсли, - говорит Бо. Тот, к кому она обращается, отвлекается от протирания ножей и встречает её равнодушным взглядом наёмного убийцы. – Я же говорила, сначала - ответы на вопросы, потом – нарезка мяса для фрикаделек.
Она не злится, ей на плечи мягко ложится облегчение – пусть только одно, но связующее звено найдено.
- Не переживай, мы проработаем этот момент в дальнейшем.
С чувством пинает пленника в колено и довольно щурится, когда тот подаёт признаки жизни.
А затем набирает Митру.

Несколькими днями ранее они дружно отослали в Город голодных ищеек – поймать затухающий след, выискать, притащить маме с папой затаившегося зверя. Бо не скупится на обещания, её начальник, насколько ей известно, тоже; но ждут они всё равно долго.
Неделей до того их, с позволения, подрядчики начинают отказывать один за другим: без повода, кратко уведомляя, что добрые феи-крёстные подпольного мира больше не будут поставлять в бордель долженствующую порцию чудес и что госпоже Хатами придётся подбирать девочек, договариваться с полицией порайонно, перепродавать краденное, оберегать залётных эскортных птичек и прочее в этом же духе исключительно собственными усилиями. Учитывая, что самостоятельно она даже своё тело здоровым удержать не может, перспективы те ещё.
Последний, дальний родственник Бо, уходя, выдал ей чистосердечное:
- Поговаривают, родная, что это ваше заведение скоро-то и прикроют, вот никому и неохота переливать кровь заведомому трупу. Какой смысл с вами дружить, если на вас начнётся облава?
На месте она не сидела; покуда вокруг её вотчины собирались зловещие тени, готовилась к яростной обороне и, в числе прочих паллиативов, распустила по городским артериям своих наблюдателей – пусть слушают, слушают напряжённо до тех пор, пока чего не услышат. Спустя некоторое время одни её подопечные канули в Лету (их тела, возможно, ещё найдут по весне, но не факт), другие вернулись ни с чем, третьи – меньшинство, - осторожно отчитывались о неких слухах, шепотках, ни начала, ни конца которым отыскать решительно не удавалось: якобы кто-то где-то говорил, что Moscow вот-вот накроется медным тазом и, если хочешь заценить тамошних девочек, то поспеши; якобы кто-то заявлял, что в полицейском участке уже наточили сабли; якобы кто-то клялся и божился всеми сдохшими идолами, что в верхах рокировка и все, оставшиеся по её результатам не у руля, скоро посыплются, как пешки с игральной доски… Пересудам верить, конечно, себя не уважать, но сарафанное радио подчас куда точнее официальных новостных сводок, а на чёрном рынке зевать не приходится.
Тогда на арене и появляется Уэсли. Назвать этого типа детективом она могла в той же мере, в какой её отец называл врачом каждого способного распаковать и вколоть своей дочурке очередную дозу гормонов; семейство Хатами, в общем, не из переборчивых. Потянулись заполненные беспокойным ожиданием дни; новостей от её ставленника не приходило, а наёмники Митры всякий раз возвращались с пустыми руками; «Мы обязательно его поймаем», говорили они друг дружке, но, несмотря на это лицемерное «мы», каждый желал схватить неизвестного злодея за глотку первым.
Уэсли справился.

Мальчик смотрит на неё апатичным взором барана, подвешенного за крюк в преддверии дальнейших превращений в колбасное изделие, и Бо велит дать ему обезболивающее: в конце концов, со сломанными рёбрами особо не почирикаешь.
Покуда негодник приходит в чувства, их маленькое неслаженное трио разбавляется четвёртым визитёром.
- Смотри, какой роскошный подарок приготовил нам  м о й  человек, Митра, - женщина улыбается аспидной улыбкой истинного победителя и немного отодвигается, дабы хозяин смог в полном объёме оценить экспозицию. Кровью, потом и рвотой воняет до невозможности.